- Нет ли у тебя каково-нибудь вкусново напитка, Рональд? - спросил Веня, кагда я сметал последние куски стикла в савок. - Напитка? - взбисился я, тыкая, прастите за каламбур, веником Венику в бочину - Ты, падла, еще смееш спрашывать у меня про напитки?
- Ну да, Руперт, освежающево вкусново лимонадику хочу - паяснил вридитель.
- А залупу троекуровского пса на варатник не хочеш? Хотя…..Будет тебе сийчас лимонад, пидарас.
С этими славами я слил все двинацать маленьких баночек с анализами в адну бальшую и дал ее в руки Джонсильверу.
- На , пей, жэртва психотропново оружыя.
Веня адним махом выдул садиржымое банки, после чево паморщился и со славами
- Хуевенький у вас аднако лиманад, батенька, - выблевал все абратно, за што тут жэ получил пару звонких пащочин.
В опщем ночами я па большэй части либо тайно съебывал с бальницы дамой, либо причисафшись массажной росчоской и надушись адикалоном "Шыпр" абальщал Сонечку, кагда ана дижурила па отдилению в ночную. Спаивая девчушку самадельным дамашним вином, я гладил ее пухлые каленки и пиздел, пиздел, пиздел.
Слица в экстазе нам мешал злой рок в лицэ дижурново врача, каторый сам пирманентно ебал Соню и был, ханжа, катигорическим пративником тово, чтобы симпатичная мидсистрица принимала в башню вялово у ковото ещо, кроме нево.
Есть такая категория пидарасов: ни сибе (нажреца и дрыхнет в дижурке), ни людям (пастаянно падрывеца и палит, штобы не было криминала)
На третью ноч Сонечкиново дежурства у меня ужэ от взаимново падстольново петтинга так свадило яйца, что терпеть не было никаких сил. Взяф блядь на руки я патащил ее в сваю палату.
- Ты што делаеш?- заверещала та. - Анатольич проснеца.
- На хую я вертел твоего Анатольича. - жарко выдохнул я ей я в ухо - Я тебя так хочу, не могу просто. Это любофь наверное, не иначе. Если чо, скажэм за Веником вместе прибирались.
Затащив дивицу в палату, я сразу жэ припер вхадную дверь ближайшэй краватью, завалил на нее Сонечку и начал зверски ее ебать.
Веник, само сабой, не спал. Вниматильно наблюдая за палавыми фрикциями он начал издавать какие-то смишные парадирующие звуки, чмокать губами, имитируя хлюпающие звуки пизды, патом стал подбодрять словами типа "давай-давай", "еще-еще", "опа-опа", а перед самым маментом эякуляцыи вдрук радосно разгоготался, тем самым обломиф этот самый мамент.
- Хуле ты ржош, блядина, клоуна проглотил, што ли?- злобно спесднул на нево я. - Еще один от тебя звук, отпизжу натурально, как сабаку.
Веник притих.
Я решыл, что самое время проверить, действительно ли Сонечка "как пылесос". Разлегшысь паудобней я предоставил ей вазможность прадемонстрировать свае мастерство. Сонечка не абманула маих ажиданий. Уш не знаю, как там это делает пылесос, но сосала она страстно и самоотверженно, как Зоя Касмадемьянская перид смертью.
И вот, в самый разгар минета Веник вдрук как заорет во все горло:
- Соси сука! Соси!
Соня оторвала голову от хуя и отчотливо произнесла:
- Пошол. На хуй. Придурок.
Я жэ подорвался с кравати, падскачил к этому муфлону и со словами:
- Ты чо творишь, лосось! Савсем страх патерял! - нанес ему точный и резкий удар в челюсть. До этово я ево по-настоящему не бил, жалел инвалида, но тут он просто, падла, прибесил. Веник крякнул и отключился.
В это время в палату ужэ ломился Анатольич, разбужэнный воплями толстово бальново.
Кравать сдвинулась, Анатольич просунул в щель свае кобылье ебло, заценил апстановку, состоящую из испуганной полуголой Сонечки, голово яросново меня и лежащево в атключке Вени и сказаф:
- Пиздец тебе, щенок. - удалился.
Так закончилась мая эпопея с закосом от армии. Анатольич видимо перегаварил с главврачом, в моем личном деле паявилась надпись "Здароф" и через полгода я ужэ топтал первые в сваей жызни кирзачи.
О чом , в принцыпе не жалею.